Это начинается «Большая элегия Джону Донну». Уснуло всё… Мы слышим перечень всего, что уснуло. Это не просто перечень, это бесконечная панорама. Что-то вроде кино, где камера все отъезжает и отъезжает от центра. Сначала мы видим предметы, домашнюю утварь. Дальше – окружающие дома. Потом – весь Лондон. Потом – весь остров. И потом – все небо, где спят ангелы и даже Бог. Вся Вселенная погружена в сон. Тишина… тишина... Какой-то гипноз – ты сам начинаешь засыпать…

И вдруг… Голос! Плач! Тонкий, как игла. А нити нет… Что это?

Признаюсь, в молодости я влюбился в «Большую элегию». Решил выучить. Но дальше середины дело не пошло.

Зачем люди учат стихи? Сам Бродский говорил: если ты выучил стихотворение наизусть, считай, что ты сам его написал. Я не смог выучить «Элегию», значит, так ничего и не понял. И почему элегия? Там нет смертей, могил, скорби, печали, кладбища – атрибутики этого поэтического жанра. Кто такой Джон Донн – это-то я быстро узнал даже в те советские времена, когда не было интернета и за любой информацией надо было идти в библиотеку. Джон Донн - английский поэт и проповедник. А вот тонкий, как игла, голос в тишине… Кто это? Херувимы? Господь?

Вот с этого места и начинается самое интересное. Читайте – не пожалеете. Я уверен: когда-нибудь «Большую элегию Джону Донну» экранизируют, и экранизируют, скорее всего, американцы. Но это будет не коммерческий блокбастер для мультиплексов. Это будет страшное кино о таинственных полетах нашей души во время сна, о пространстве между душой и спящим телом, о человеке нашего времени, трагически осознающим прошлое. Игла есть, а нити нет. Поэтому прошлое – всегда трагедия.

© Двести РУ, 2013